Почему имя Мессалина стало нарицательным?

Если честно, то для меня это тоже вопрос вопросов. Я все никак не могу понять, как же так получилось, что в той большой и единой оргии, которую и представляла собой вся великая Империя, смогли выделить одну единственную, и наречь её именем крайне распутное поведение? Да, на рубеже эр император Август несколько привил римлянам семейные ценности, за измену женщину даже казнить могли. Далее воинствующий Тиберий нисколько не разложил моральный устои, но и не приумножил, он был занят охраной собственной власти. Но ведь уже был четырехлетний кутеж Калигулы, который за столь короткий срок правления успел наглядно показать, что мораль и нравственность – ничто, сиюминутные желания – все! О посещении его спальни сестренкой Агриппиной, знал и охотно рассуждал весь Рим.

По-моему явно здесь что-то не так, и кто-то явно был обижен на женщину, которая вовсе была не хуже других своих современников.

Распутное поведение Мессалины, особенно в глазах человека XXI века, не вызывает никаких сомнений. Да, она была работницей одного из многочисленных лупанариев, частенько выходя на работу в белом парике, и явно не ради наживы. Да, она принимала участие в многочисленных дворцовых оргиях. Так ведь и привел её в этот мир один из её любовников, придворный танцор Мнестер, в которого Месслину угораздило по-настоящему влюбиться. Любовь во все времена была зла, а козлики водились в том числе и в античном мире. И все же, может быть есть какие-то оправдания женщине, прочно вставшей на путь разврата? Если уж Иисус простил блудницу, то кому как не нам искать смягчающие обстоятельства для порочной женщины?

Валерии Мессалине посчастливилось родиться в семье высшей патрицианской знати. Из рассказов о дворцовых тайнах, любовных интригах и изменах она еще в юные года познала всю прелесть власти и богемной жизни, частенько подслушивая беседы своей матери со светскими львицами того времени. А уже в возрасте 14 лет она и сама все увидела воочию, перебравшись во дворец императора, после того как разгульный Калигула решил несколько пополнить казну, женив своего никудышного дядюшку, на девушке из влиятельной и богатой семьи. Благодаря такому расчету обезумевшего правителя, юная Мессалина в столь юном возрасте оказалась в постели 50-ти летнего хромого заики, над убогостью которого уже давно смеялся весь род Юлиев-Клавдиев и не только. Да, именно таким был будущий император Клавдий - невзрачным стареющим инвалидом, которому после двух неудачных браков посчастливилось стать мужем юной прелестницы. Разве могла Мессалина воспылать страстной любовью к своему страшненькому мужу? Конечно же, нет! И все же первоначально их семейная жизнь была безоблачной. Мессалина уже вскоре родила прелестную дочку, которую прозвали Октавией, а уже после того как её мужа провозгласили Императором, подарила мужу наследника – Германика, правда вскоре переименованного в Британика, в честь победы над бриттами. Однако, были нравы, шестнадцать лет, а уже двое детей! А теперь еще и императрица, причем фактическая, из-за слабохарактерности её мужа. 16 лет, а уже весь мир у её ног, и, к сожалению для многих, ей понравилась роль властительницы судеб. А тут еще и муж, как человек высоких идеалов, заботливый и порядочный, все больше стал погружаться в дела империи, все чаще и дальше отлучаясь на какое-нибудь очередное грандиозное строительство, которые он сам и затевал. Ну, как тут молодой особе, но, уже повидавшей жизнь императорского дворца времен Калигулы, не засмотреться на какого-нибудь красавца консула или кого-нибудь из прислуги. Именно так все и получилось. Консулы, танцоры… а дальше спёртый запах лупанария Субуры и потные тела моряков, грузчиков, рабов. Обычные дела для того времени. Но, почему же все-таки Мессалина, почему именно она вляпалась в историю, а не другая её современница, та же Агриппина, не реже прыгавшая из койки в койку, да еще и ближайших родственников? Не расскажут нам про это и Тацит со Светонием, родившиеся уже после смерти Мессалины, но в красках нам поведавшие, о грехопадении жены императора, имевшей наглость сыграть свадьбу при живом муже. Уж не в этом ли её фатальная ошибка? Ведь победитель не столько пишет историю, как её попросту переписывает.