Глеб Жеглов хороший или плохой?

Глеб Жеглов хороший. Он показан как непримиримый боец с преступностью. Для него человек, однажды преступивший закон, уже заслуживает наказания. И Жеглова не волнует и не заботит почему, по какой причине человек совершил преступление.

Вот Вы упомянули Левченко. Да, с одной стороны его жалко. Но с другой - кто виноват, что он пошел в банду, участвовал в разбоях и т.д. Уж во всяком случае не капитан, который сказал Левченко, что документы утеряны. То, что Левченко не выдал Шарапова, то это заслуга исключительно самого Володи, который делился офицерским пайком. Может быть, если бы на его месте был другой, Левченко с легкой душой "заложил" бы его бандитам.

Все очень неоднозначно. Однозначна только позиция Жеглова "Вор должен сидеть в тюрьме". Другими словами - человек, хоть раз преступивший закон, должен быть наказан.

Не уложился в один пост, придется продолжить.

Что еще показательного можно привести? Когда Жеглов «зарубает» план проникновения Шарапова в банду, то думает не только об опасности срыва операции («вся наша версия ни к черту не годится»), но в первую очередь опасается за жизнь Шарапова («ну какой ты урка? – у тебя же 10 классов на лбу написано… нет-нет – отпускать тебя в банду – такого греха я на душу не возьму»)… Считаю очень показательным совсем вроде бы «мелочевый» мини-эпизод, когда Жеглов советует Шарапову «присмотреться к правильной девочке» (мелочевый-то мелочевый, только это ведь тоже проявление заботы о подопечном – о том, чтобы у того не только «служебная», но и личная жизнь удалась. Вот еще иллюстративные кадры – когда Жеглов решил, что Груздев сейчас будет каяться, то резко изменил тональность разговора – стал любезным и обходительным, папиросу предложил, причем это явно была не рисовка, а искреннен был Жеглов в своем проявлении любезности (потому что поверил в искренность предстоящего раскаяния Груздева) и вернулся к прежней «тональности» только тогда, когда Груздев «взялся опять за старое».То же самое – я лично не почувствовал фальши в интонации Жеглова, которую тот резко переменил (от презрительно-грубой к очень даже любезной), когда Кирпич все рассказал про браслет – Жеглов был действительно благодарен Кирпичу за ценную информацию, даже по имени стал обращаться и папиросами угостил (хотя, разумеется, Жеглов в целом к Кирпичу отношения не переменил – спустя всего несколько минут (может, полчаса – несуть важно) Жеглов в разговоре именно о нем изречет крылатую сентенцию «вор должен сидеть в тюрьме»).Или – когда Жеглов успокаивает пострадавших от квартирного вора женщину с дочкой-малявкой – «успокойтесь, пожалуйста, гражданка, успокойся, малышка – я обязательно постараюсь найти вора». Или когда допрашивал Надежду – сестру убиенной Ларисы – «поймите, Надюша, я не из любопытства спрашиваю, а мне нужно составить полную картину, чтобы поскорей найти преступника». Жеглов действительно проявлял не бутафорское, а искреннее сочувствие… Теперь – поводу «акционерного общества, совместного с бандитами» (см. выше)… «Версия» начисто опровергается сказанным Жегловым Копченому (в бильярдной): «С каких это пор Жеглов блатарям СВОИМ стал?! Давил я вас и буду давить – вплоть до полного искоренения!» (ну и «чтоб Жеглов взял эти твои поганые бумажонки»). Здесь остается неясность – верит ли Жеглов в это самое «полное искоренение» (как Варенька Синичкина, которая (в разговоре с Шараповым, когда они везли найденыша в приют и гадали, «кем же будет этот человечище») ничуть не сомневалась в том, что «когда он вырастет, то жуликов и бандитов уже не будет, и сыщики станут не нужны». Несколько настораживает и его высказывание (хотя и в несколько шутливой манере – ситуация располагала), что «ведь обещанная Михал Михалычем эра милосердия наступит еще нескоро»… Но в любом случае все эти приведенные примеры, считаю, красноречиво свидетельствуют о том, что для Жеглова люди – вовсе не просто «расходный материал» и тем более «мусор». Кстати, Юрский, исполнитель роли Груздева, разделяет со своим героем такое мнение. Однако согласиться с ними (и с «согласными с ними») никак не представляется возможным. Во всяком случае, тот Жеглов, которого подал Высоцкий, – персонаж, пусть в чем-то и «антиподный» Шарапову, никак не может расцениваться, как отрицательный (тем более – «стоять на одной доске» с криминальной «галереей»).И если спросят, нужны ли сегодня МУРу (да и вообще российской полиции) такие, как Жеглов, то ответ тут, считаю, один – да, нужны.

Глеб Жеглов однозначно не простой образ. С одной стороны, бескомпромиссный борец с преступностью, с другой, для достижения цели, готов применять незаконные методы обличения и задержания преступников. Часто эти методы можно вполне оправдать, если достоверно известно, что конкретная личность является вором, но поймать с поличным и доказать виновность законными способами невозможно.

Глеб Жеглов абсолютно несентиментальная личность и в каждом человеке видит или преступника, или честного гражданина и его не волнуют личные переживания и мотивы действий. Именно поэтому у него не дрогнула рука в случае с Левченко, потому что, точно знал, что он член преступной банды, а по каким причинам он туда попал и какие у него были мотивы, Жеглова мало интересовало. Хорошо это или плохо для сотрудника УГРО в то время, затрудняюсь ответить.

Думаю, это попытка автора сделать персонажа максимально реалистичным человеком (хотя, лучше конечно, спросить автора, точнее авторов). Гораздо более странно и неправдоподобно в книгах и фильмах выглядят исключительно положительные или, наоборот, абсолютно отрицательные персонажи.

Думаю, что автор показывает неоднозначность своего героя. Подчеркивает мысль, что нельзя делить людей на совсем хороших и совсем плохих, они разные и сложные по сути.

По поводу Жеглова мнения диаметральны, и трудно сказать, кого больше, кого меньше – тех, кто им восторгается или же тех, кто считает его чуть ли не подлецом и присоединяется к Груздеву в его характеристике-приговоре: «Нехороший человек – твой Жеглов… для него люди – мусор… он через кого угодно с легкостью перешагнет (« и через тебя тоже, Шарапов»)». Худого мнения о нем и сами Вайнеры – Георгий утверждает, что «сейчас бы он с нынешними «хозяевами жизни» состоял в каком-нибудь акционерном обществе (т.е. был бы с ними заодно) и при этом бы считал, что борется за большую высокую идею». Многие осуждают Жеглова за финт с Кирпичем (за подсунутый тому кошелек), ну и, конечно, за жестокий прокол с Груздевым (Жеглова действительно подвели его хваленые чутье и интуиция – он с самого начала решил, ни тени сомнения, что «Груздев убил и все тут», тем более что «доказательств хватит на десятерых»). Очень неподобающ был поступок Жеглова и по отношению к Шарапову – когда тот «потерял» дело Груздева. Да и некрасиво вел себя Жеглов, реквизируя сахар (а заодно и хлеб) у Соловьева (то, что тот оказался плохим и недостойным, Жеглова совсем не оправдывает – ни с кем так не подобает поступать, и Соловьев был прав в своем возмущении – «это хамство, Глеб!»)). Какие еще грехи водятся за Жегловым? Он явно не сожалеет о том, что застрелил Левченко (даже узнав, что тот пришел вместе с Шараповым сдать банду) – Жеглов жестко следует аксиоме, что (несколько перефразирую) «место вора – тюрьма, бандита – могила» и считает, что кто единожды ступил на «скользкую дорожку», запятнал себя несмываемо и необратимо. В фильм не вошел присутствующий в романе эпизод (может, и зря), когда Шарапов, склонясь над убитым Левченко, бросает Жеглову обвинение – «тебе НРАВИТСЯ УБИВАТЬ». Похоже, Жеглов действительно испытывает азарт «санитара», когда отправляет на тот свет «не человека, а бандита» («ты человека убил» - «я убил бандита»). Это еще больше иллюстрирует эпизод, когда Жеглов во время очередной операции застреливает бандита с почти восторженным рыком «есть один!» (ну а как иначе? – ведь «место бандита – могила»)… Вопиющи были отказ Жеглова отпустить Груздева после того, как стала ясна его невиновность (хотя тут есть «моменты» –), а затем (когда все же пришлось отпускать) извиниться перед ним за свой прокол, быть может, действительностоящем тому не одного года жизни («для него каждый день в тюрьме за год идет!» – Шарапов тут не преувеличивал) и вдобавок издевательские «чего это мне перед ним извиняться? – он и так тебе руки будет целовать от радости», «без вины виноватых НЕ БЫВАЕТ – ему надо было поскорей разбираться со своими женщинами и не разбрасывать оружие где попало (хотя в этом пояснении Жеглов формально прав – как можно было, действительно, оставлять в квартире, в которой больше не живет, боевое оружие?)».

Вот такой нелицеприятной тирадой я начал свою характеристику Жеглову, «за упокой» начал. Однако… мне помнится, как я случайно услышал разговор «на улице» – обсуждали «Место встречи…», ну и один из диспутантов заявил, что «я Жеглова НЕНАВИДЕЛ» (похоже, он заодно не был и поклоником Высоцкого, и это наложило отпечаток), так вот меня такой демарш просто возмутил (хотя я, ясное дело, не стал вмешиваться в разговор). Потому что я категорически против того, чтобы Жеглова мазать одной (или даже преимущественно) черной краской. Во-первых, хотя Груздев меня (как и Шарапова) «старше и опытнее», я с ним абсолютно не согласен, что «для него люди – мусор». Ничего подобного. Чего стоит один только тот эпизод, когда Жеглов отдал (и распорядился, что бы и Шарапов отдал) хлебные карточки обворованной Шуре (а когда Шура в благодарности начала обещать, что будет его обстирывать и прочее, так он такой разговор категорически пресек);а несколько дней спустя– так это сердечно пригласил Шуру, чтобы та посидела-развеялась за столом («посиди с нами, отдохни – замоталась совсем»)… за теми же посиделками с невыразимой не только яростью, но и горечью говорил об убиенном Векшине, об его убитых горем матери, сестричках… Жеглов (несмотря на тот сволочной поступок с делом Груздева) очень заботлив с только набирающимся опыта салагой Шараповым – по сути курирует его, смиряет раздражение, когда Шарапов «путается под ногами». Два здесь показательных примера. Первый – это в эпизоде сдопросом Груздева. Шарапов тогда едва не задает преждевременного вопроса (по поводу окурков), Жеглов вовремяобрывает, потом тащит Шарапова в коридор, вначале устраивает тому нахлобучку («сиди-помалкивай со своими вопросами – твой номер шестандатый!»), а затем, можно сказать, «ласково треплет за холку» («молодец, что заметил, но спрашивать-то надо ВОВРЕМЯ, чтоб – в самую десятку!»). И вообще – Жеглов не зажимает инициативу Шарапова и даже призывает к ней («давай-давай, раскручивай» – во время обыска у Таськи); а после «ломки копий» в отношении подсунутого Кирпичу кошелька не затаил досаду и злобу на Шарапова (хотя тот логически его припер к стенке; не затаил, кстати, и тогда, когда Шарапов еще раньше втолковал-таки ему, что надо искать Кирпича, а поначалу-то Жеглов досадливо отмахивался, что «пустая трата времени»; затем же всякую досаду отбросил – «завтрашний день посвящаю тебе», а когда они на следующий день «катались», то в его «реплике по ходу» – «хорошо, что у нас проезд бесплатный, а то бы мы весь оклад прокатали» не звучало и тени раздражения))… На инциденте с кошельком стоит особо остановиться. Так все-таки правильно или нет Жеглов подсунул кошелек? Я считаю – ПРАВИЛЬНО. Конечно, это было, мягко сказать, не «согласно буквы закона», но по совести – да – правильно. Здесь тот случай, когда, если перефразировать известный касающийся прибыли девиз русского купечества, «закон поверх всего, но совесть поверх закона». Я бы осудил Жеглова в том случае, если бы Кирпич кражи НЕ совершал, а Жеглов бы на него «навесил». Но ведь Кирпич действительно «вырезал» кошелек, а потом попытался, «скинув лопатник», ловко вывернуться. Жеглов же не менее ловко ему такой возможности не дал. И именно это правильно. А не то, что суд бы кошелька за Кирпичем не признал и отпустил бы того на все четыре стороны (за что с жаром ратовал Шарапов). Ну а Жеглов во время спора напомнил Шарапову, что женщина, которую едва не «общипал» Кирпич, быть может, была вынута из петли – для нее это действительно была бы катастрофа – лишиться по милости уголовника всей только что полученной зарплаты. И отпусти тогда Кирпича, было бы, как недавно выразился в телепередаче Александр Гордон, «все по закону (то бишь его формальной букве) и ничего – по совести»…